Первопроходцы советского панка не стремились организовываться и самоопределяться, они не рассматривали себя как некое единое течение, да и как течение в принципе. Они просто проводили время так, как им хочется – не работая, развлекаясь и наряжаясь. Контролирующие организации не знали, что делать с новоиспеченной субкультурой – их нельзя было обвинить в антисоветской пропаганде или деятельности, т.к. молодые люди к политике были абсолютно безразличны. По статье «тунеядство» тоже мало кого можно было привлечь – многие либо учились, либо работали дворниками/сторожами. По ним «били» СМИ. Так, в «Комсомольской правде» 11 апреля 1982 года появилась статья Н. Кривомазова «Рагу из синей птицы», содержащая резкую критику и уличение в идеологической неверности. Критика была направлена не только в сторону рок-музыкантов, но и всех новых культурных течений в принципе.

В это время происходит радикализация молодежи в ответ на ужесточение режима. Советский панк начинает обретать свою культурную идентичность, при этом разбиваясь на два сегмента. Одни становятся «новыми романтиками», уходящими в сторону новой волны, романтизирующими свою идеологию и привносящими в нее философский подтекст, другие радикализируют образ бездельников и «городских сумасшедших», бросая вызов системе. Центром политизации вторых становится Сибирь, именно там в 1984 году появляется группа «Гражданская оборона», которой было суждено стать культовой в истории отечественной панк-сцены. Именно в этот период «дно жизни» выходит на поверхность и перестает быть лицом бездельников, становясь символом осознанной чужеродности обществу, выражаемое агрессией.

«Столичный» панк начинает потихоньку выходить из подполья, в то время как провинциальные сцены наоборот уходят дальше в андеграунд. «Подъем» на поверхность связан с перестройкой – у музыкантов появляется возможность не только легально выступать на открытых площадках, но и зарабатывать своим творчеством. Гласность приводит к тому, что о субкультуре узнает все больше людей. К началу 1990-х годов происходит очевидный сдвиг в конфигурации культурного поля. Коммунистическая партия, государственная идеология и государственные институты, ранее ограничивающие музыкальный андеграунд, перестают быть «врагами». Вместо них на поле выходят «конкурирующие» консервативные суб- и контркультуры.

В это время начинается новый виток в истории отечественного панк-движения, сам панк оформляется как самостоятельный музыкальный стиль. Советские институты популярной культуры теряют монополию на производство и распространение музыки, а государственные органы больше не претендуют на контроль в области популярной культуры. Однако новые, рыночные институты еще не успели сформировать новую инфраструктуру, так что многие, в том числе панк-музыканты, оказались в состоянии неопределенности: старые правила игры уже не актуальны, а новые еще не созданы.

В 2000-е в достаточно радикальной форме основы «путинской» России начинает критиковать «Ансамбль Христа Спасителя и Мать Сыра Земля», обрушивающийся в своем нойз-шансоне с критикой на рост влияния Русской православной церкви. В начале 2000-х начинается активный симбиоз музыкальной сцены со сценой художественной. В 2001 году музыканты группы «НОМ» вместе с «ветераном российской эпатажной живописи» Николаем Копейкиным формируют объединение «Колхуи» («Колдовские художники»), ставшего лидером социальной сатиры в современном русском искусстве. Тогда же появляются первые списки экстремистских песен.

Начался поиск собственного «Я», во время которого зачастую прибегали к трэшу, отделяя себя от «серой массы». Началось противопоставление «устаревшим культурам»: гопникам, «люберам» (молодежное движение из г. Люберцы, которое в агрессивной манере пропагандировало здоровый образ жизни, принижая при этом другие субкультуры). Интересной чертой российского панка является острый вопрос аутентичности. Так, группы, пытающиеся полностью копировать западное течение, подвергаются жесткой критике внутри панк-сообщества. Пока одни западным звучанием доносили протест до широких масс, приверженцы «старой школы» протестовали не только против системы, но и против своих «коллег по цеху». Эта тенденция сохраняется и по сей день. Порой даже представители одной школы периодически вступают в конфликт друг с другом. Примечательным и наиболее ярким была перепалка двух столичных групп в 2014 году, которая выразилась в конфликте «Distemper» и «Тараканы!». Первые обвинили вторых в краудфандинге, записав песню «Где твой панк-рок? П******л!» и припомнив, что основной принцип панка – «DIY – Do It Yourself» («сделай сам»), и просить деньги у своих поклонников – значит официально покинуть ряды субкультуры.
Панк в настоящее время больше не воспринимается как деструктивная субкультура, наоборот - многие представители этого движения теперь встречаются в рядах волонтеров, журналистов.
Российская сцена выдает теперь не такой запал политического и социального протеста, больше концентрируяс на культуре в целом и переосмысляя ее, или же уделяет внимание человеческим чувствам и эмоциям. Однако, это не значит, что панки проиграли свою идеологическую борьбу, начатую 40 лет назад. В их песнях и поступках до сих пор есть протест и неповиновение, но из-за глобализации и поп-культуры они больше не представлены на первом плане.